Тайник белого полковника

Многие документы неплохо сохранились, есть также несколько старинных фотографий. Фото из архива

Симферопольцы обнаружили документы офицера царской армии, спасавшегося в Крыму 95 лет назад

Дмитрий Смирнов

24 октября, 2015 16:00

8 мин

Когда обычная симферопольская семья начинала ремонт крыши своего дома на Красноармейской улице, никто и подумать не мог, что на чердаке, казалось бы, знакомом вдоль и поперек, обнаружится тайник с документами офицера-белогвардейца. Многие бумаги неплохо сохранились, есть даже несколько старинных фотографий. «Русская планета» узнала, кто и зачем устроил тайник на чердаке дома и как сложилась дальнейшая судьба этого человека.

— Мы в этом доме давно уже живем, — рассказала РП Елена Юрченко, жительница дома. — Недавно решили с мужем привести наконец в порядок крышу и чердак. На чердаке пол досками выстлан, их тоже решили заменить. И под одной из них обнаружился кусок старого кровельного железа, согнутый вдвое, а внутри — целый ворох бумаг. Начали их рассматривать и изумились: документы белогвардейца, полковника Дмитрия Евсеевича Корниенко.

Среди бумаг — подробные послужные списки, самый старый из которых датируется 1906 годом, удостоверения, выданные в Добровольческой и Кавказской армиях. Есть и всевозможные справки, на которых подряд стоят печати с двуглавыми орлами, трезубцами и красными звездами — свидетельства перемещения человека по стране, раздираемой Гражданской войной. Есть даже протоколы деникинской контрразведки, проверявшей Дмитрия Корниенко как «побывавшего на территории, занятой большевиками». Корниенко оставил и рукописную автобиографию на тетрадном листе бумаги.

— Такая находка — довольно значимое событие, — говорит директор Музея истории города Симферополя Ирина Вдовиченко. — Хотя в Симферополе, особенно в самых старых его домах, бывает, что люди находят тайники с отдельными листами каких-то бумаг или старые деньги, но чтобы попалась столь большая и подробная коллекция документов, да еще и с фотографиями, я случаев не припомню.

Нам удалось с помощью сотрудников музея, военного историка Сергея Волкова, зампредседателя Государственного комитета по охране культурного наследия РК Вячеслава Зарубина и членов общественных организаций, занимающихся историей Белого движения, проанализировать найденные документы. Оказалось, что полковник Дмитрий Корниенко не был выдающейся личностью или знаменитостью, но его судьба ценна тем, что через нее можно увидеть судьбы десятков, а то и сотен тысяч русских людей, военных, офицеров, в начале прошлого века испытавших на себе последствия трагического исторического перелома.

Дмитрий Евсеевич Корниенко родился 8 сентября 1886 года «в Киевской губернии» (скорее всего, в Харькове), православный. Получил домашнее образование, затем учился в Одесском пехотном юнкерском училище, после окончания которого в 1909 году в звании подпоручика поступил на службу в 99-й Ивангородский полк. Затем занимался обучением ратников государственного ополчения в городах Купчинске и Изюме, а в 1912-м, став поручиком, был переведен в 122-й пехотный Тамбовский полк на должность начальника пулеметной команды.

Фото из архива

В июле 1914 года, в преддверии Первой мировой войны стал начальником пулеметной команды 274-го пехотного Изюмского полка, в составе которого воевал с самых первых дней войны и до мая 1917-го. Участвовал в знаменитом кровопролитном штурме Перемышльской крепости, был ранен (сквозное ранение левой кисти, из-за чего впоследствии постоянно носил на левой руке перчатку), контужен, на фронте дослужился до звания капитана. Служил отменно, был награжден пятью орденами: Св. Станислава III и II степеней, Св. Анны IV, III и II степеней и медалью «В память 300-летия царствования Дома Романовых».

В 1917 году Корниенко был представлен к званию подполковника, но надеть штаб-офицерские погоны не успел — после Октябрьского переворота и последующих событий была объявлена общая демобилизация.

Через «слоеный пирог» Украины

С февраля по ноябрь 1918 года Дмитрий Корниенко, предположительно, жил в Харькове. Когда же был объявлен призыв в Добровольческую армию, стал начальником харьковской пулеметной команды, составленной из офицеров 122-го Тамбовского пехотного полка. Через месяц власть в городе захватили петлюровцы, и добровольческие отряды оказались разоружены.

И тогда он получил приказ добираться из Харькова в Ростов — пункт общего сбора армии — самостоятельно. Поехал, но в Полтаве был арестован петлюровцами, посажен в полтавскую каторжную тюрьму и приговорен к расстрелу. В ожидании исполнения приговора пробыл в застенках 18 дней и остался жив благодаря случайности: город внезапно заняли большевики, а петлюровцы бежали.

О следующих нескольких месяцах жизни Корниенко свидетельствуют несколько справок, которые ему удалось каким-то образом получить, чтобы иметь возможность добраться из Полтавы в Харьков и при этом не быть мобилизованным в Красную армию. Или не быть арестованным какими-либо властями, ведь территория Украины тогда представляла собой своеобразный «слоеный пирог»: красные, белые, петлюровцы, белые, красные... Это справки о заболевании дыхательных путей, малокровии, «укушении бешеной собакой» и пр.

В августе 1919-го Дмитрий Корниенко вновь оказался в рядах Добровольческой армии в звании капитана и на должности начальника пулеметной команды 31-й пехотной дивизии. Немногим ранее, после тщательных допросов в деникинской контрразведке он был назначен «членом Особой офицерской комиссии при Штабе Добрармии для проверки офицеров, военных врачей и чиновников, прибывающих из советской России». На одном из документов сохранился даже написанный химическим карандашом харьковский адрес, по которому нужно было нагрянуть с проверкой: улица Гоголя, 11, квартира № 3.

Фото из архива

Впоследствии Корниенко оказался в рядах Кавказской (Кубанской) армии, где служил начальником офицерского отделения инструкторских пулеметных курсов. Тогда же за многочисленные заслуги ему было присвоено звание полковника. А примерно в марте–апреле 1920 года, после катастрофического разгрома белых частей у Новороссийска и Одессы он оказался в Крыму — последнем оплоте старой России.

Что именно делал в Крыму Дмитрий Корниенко, где служил — неизвестно. Скорее всего, документы, с помощью которых можно было бы восстановить подробности периода его жизни с весны до начала ноября 1920 года, были при нем во время эвакуации белой армии из Крыма в Константинополь. Дальнейшая судьба полковника укладывается всего в одно предложение, найденное в белоэмигрантских списках: «Корниенко Дмитрий Евсеевич, член зарубежного Союза русских военных инвалидов, умер 22 мая 1934 года в городе Севре, во Франции». Могила его не обнаружена, родственники — тоже.

Корниенко, согласно документам, был холост. Но на одной из найденных фотографий полковника есть надпись: «Милой, дорогой сестренке от родственной души. 16 марта, 1916». А рядом с этим снимком лежал еще один — фотография женщины лет 35 и девочки лет 10–12, одетых по моде, которая появилась незадолго до Первой мировой войны. Есть основания предполагать, что одна из этих дам и есть его сестра. И, скорее всего, она и оборудовала тайник на чердаке.

Были ли родственники Дмитрия Корниенко жителями Симферополя или оказались здесь в период Гражданской войны, спасаясь от большевиков, — загадка для краеведов. Единственное, что можно утверждать: чтобы проникнуть на чердак и сделать там тайник, нужно было хорошо знать дом, жить в нем. И еще можно быть уверенным, что тайник делался в экстремальных условиях: скрывались документы, за которые в красном Крыму расстреливали без разговоров, и скрывались наспех. Впрочем, учитывая, что бумаги так и остались лежать в куске кровельного железа под досками, видимо, прятавшего их ждала печальная судьба. Самое гуманное, что делала новая власть с родственниками белогвардейских офицеров — высылала из Крыма в трудовые лагеря.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе